Глава Росрыболовства Илья Шестаков – о запрете на экспорт рыбы, ее стоимости и удивительном минтае
Рыбаки, которые будут перерабатывать свой улов в России и только потом отправлять товар на экспорт, получат просто фантастические льготы. А борьба за качество рыбы на наших прилавках начнется уже на железной дороге.
О законодательных инициативах, которые должны изменить меню россиян и сбить цены на внутреннем рыбном рынке, «Российской газете» рассказал глава Росрыболовства Илья Шестаков.
Илья Васильевич, то, что наши рыбаки предпочитают отправлять российскую рыбу за рубеж, увы, суровая реальность. Хотелось бы понять, за счет каких механизмов Росрыболовство рассчитывает добиваться их согласия работать на внутренний рынок? Может, это будут какие-то административные ограничения?
Илья Шестаков: Для развития поставок вводим экономические стимулы. Например, мы могли бы ввести запрет на экспорт рыбы. Действительно, в этот момент рыбаки завалили бы дешевой рыбой, но она бы испортилась на складах, так как это очень большие объемы. И уже на следующий год суда просто не выйдут в море, потому что это экономически невыгодно.
К тому же надо учитывать, в каком виде мы хотим, чтобы рыба приходила на внутренний рынок. Просто как сырье? Нет, этого недостаточно. Поэтому надо стимулировать развитие переработки. Мы подготовили соответствующие изменения в Налоговый кодекс. Речь идет о дифференциации ставки сбора, которую платят рыбаки за вылов тех или иных водных биоресурсов. При поставке рыбы на внутренний рынок и при отправке на экспорт продукции из рыбы высокой степени переработки будет предоставляться льгота в 85 процентов от общей ставки. При экспорте просто сырья рыболовецкая компания будет платить 100 процентов. Законопроект уже подготовлен, приступили к его согласованию с другими министерствами. И следующий, самый важный вопрос – это создание инфраструктуры именно при доставке рыбной продукции через всю территорию Российской Федерации.
Да, это больной вопрос для игроков рынка – доставка грузов. Пока он не решится, у наших рыбаков не будет интереса идти на внутренний рынок?
Илья Шестаков: Вопросы с логистикой решаются. Во-первых, в рамках рабочей группы с Российскими железными дорогами мы смогли сократить сроки поставки рыбной продукции, организовать специальные маршрутные ускоренные поезда. Если раньше с Дальнего Востока в Москву рыба ехала 25 дней, то сейчас всего 7-10 дней. Если говорить о стоимости доставки, то тариф не сильно влияет на конечную цену – это менее 10 процентов в структуре розничной цены.
На совещании в Мурманске под председательством Дмитрия Медведева приняты решения, связанные с осуществлением температурного контроля при поставке рыбной продукции. Надо отслеживать температурный режим, чтобы продукция не теряла качество в пути.
Железнодорожные перевозчики должны будут в обязательном порядке устанавливать температурные датчики, а отслеживать ситуацию будет Россельхознадзор. Такой законопроект уже готовит минтранс.
Если говорить об административных барьерах, то здесь на самом деле достаточно много вопросов решено. Говорить о том, что судно из-за контролирующих органов стоит трое суток на рейде, уже не приходится. Да, есть проволочки, но они связаны с выгрузкой в порту. Во время путины, массового вылова, не все порты готовы принять приходящие грузы. Поэтому и нужно создание дополнительных мощностей по перевалке и складированию.
А одного центра хватит? Я так понимаю, что они нужны во всех точках страны?
Илья Шестаков: Порт Владивосток – это точка, куда стекаются все рыбные грузы Дальнего Востока. Поэтому речь о нем – в первую очередь.
Если говорить о портовых мощностях, то здесь мы ведем работу по всем приморским регионам в рамках принятой стратегии развития рыбных морских терминалов. Сейчас начали реализовываться проекты с помощью возможностей нашего подведомственного учреждения “Нацрыбресурс”, в его управлении находятся причальные стенки портов – федеральная собственность. С владельцами портов заключены договоры аренды причальных стенок, в которых прописаны обязательства по модернизации существующей инфраструктуры и приоритетность обслуживания рыболовецких судов. Есть даже определенные показатели по каждому терминалу в отдельности, какой объем перевалки рыбных грузов они должны обеспечить ежегодно. Невыполнение условий договоров повлечет штрафные санкции и увеличение стоимости арендной ставки.
4,9 миллиона тонн водных биоресурсов выловили рыбаки в 2017 году. Этот показатель – рекордный за последние 25 лет
Когда-то российские производители пообещали завалить рынок курятиной собственного производства. Им это удалось. А когда нам ждать появления на прилавках в большом количестве дешевой отечественной рыбы? Проще говоря, когда рыба станет курицей?
Илья Шестаков: Сравнивать дикую, выловленную в естественной среде рыбу, по сути дела, экопродукцию, с выращенной в огромных индустриальных агрокомплексах курицей уже просто некорректно. Возможно, сопоставим по цене будет аквакультурный карп. Карповые – основной вид, который производят отечественные рыбоводы, он, в принципе, с курицей в одном ценовом сегменте. А при развитии аквакультуры, к чему мы прикладываем достаточно большие усилия, увеличится ассортимент свежей, живой и охлажденной рыбной продукции в отдаленных от морского побережья регионах.
Но мы же добываем в таких объемах? По вашим же данным, в 2017 году объем вылова – рекорд за последние 25 лет! Рыбы много, но?
Илья Шестаков: Надо учитывать расстояния между основными зонами добычи и районами потребления. Это ставит комплексные задачи по развитию инфраструктуры и для ведомств, и для бизнеса. Мы работаем над тем, чтобы сократить наценку и повысить качество и доступность российской рыбы на внутреннем рынке. На это уйдет примерно 4-5 лет. Именно столько нужно, чтобы создать в России развитую логистическую инфраструктуру, товаропроводящую цепь. Уже определены точки роста. Прежде всего, это технологическое перевооружение рыболовецких и перерабатывающих мощностей, возможность приемки рыбы в регионах, замена устаревшего парка железнодорожного состава. Сейчас в рамках принятой стратегии развития портовой инфраструктуры уже модернизируются рыбные терминалы в портах Камчатки, Сахалина. Но центром внимания все же является Приморский край – отсюда по стране расходятся основные рыбные потоки. Поэтому запланировано создание специализированного рыбного терминала во Владивостоке, что позволит, во-первых, устранить нехватку холодильных мощностей и увеличить скорость обработки грузов, во-вторых, организовать специальную инфраструктуру для осуществления аукционной торговли при поставке валютоемких видов водных биоресурсов за рубеж.
И параллельно необходимо заниматься вопросами, связанными с организацией оптовой торговли. Это звено очень слабое во всей цепочке. Большое количество посредников сказывается на конечной цене и качестве. Рыбакам нужно предложить такие условия для сбыта, которые смогли бы конкурировать с условиями поставок на экспорт.
Есть мнение, что именно из-за обилия экспорта растут цены на российских прилавках. Если произойдет переориентация рыбаков на внутренний рынок, можно ожидать, что вслед за этим снизятся и цены?
Илья Шестаков: Любой рынок зависит от мировых цен. Когда доллар растет, понятно, что продавать за рубеж становится выгоднее. Почему мы и предлагаем экономический стимул рыбакам для поставок на внутренний рынок льготной налоговой ставкой.
Создается небольшая разница между экспортной ценой и ценой поставки на российский берег. Это ценовая “вилка” в оптовом звене. Розница – уже другая история. Мы уже неоднократно говорили, что цена рыбака составляет 30-40 процентов, иногда 50 процентов от стоимости рыбы на прилавке. При этом доля логистических затрат – менее 10 процентов. Очевидно, что остальная маржа остается либо в торговых сетях, либо в руках перекупщиков. В оптово-розничном звене тоже необходимо принимать меры, но эта работа уже за пределами компетенций Росрыболовства.
Налоговики недавно заявили, что существующая система товарооборота рыбной продукции, в частности цепочка посредников, приводит к потерям бюджета в десятки миллиардов рублей ежегодно. Вы поддерживаете такую позицию ФНС?
Илья Шестаков: Я объясню, почему у ФНС возникли вопросы. Дело в том, что большинство предприятий рыбной отрасли находится на едином сельскохозяйственном налоге.
Поэтому при реализации рыбной продукции у предприятий возникает вопрос, что делать с уплатой НДС. Налоговая служба как раз занимается тем, чтобы убрать “серые” схемы по уходу от уплаты НДС. Но это не повлияет на количество посредников. Может быть три-четыре посредника до входа в торговую сеть. Нельзя исключить, что кто-то из них занимается уходом от налогообложения.
То есть многоступенчатая схема поступления рыбы на прилавки все-таки не оправдана?
Илья Шестаков: Да, абсолютно. Мы всячески содействуем тому, чтобы рыбопромышленники как можно больше напрямую сотрудничали с торговыми сетями и переработчиками.
В том числе и на это направлена наша программа продвижения «Русская рыба», мы начали ее реализовывать с 2015 года. Проводим гастрономические фестивали, организовываем «круглые столы», где рыбаки и другие участники рынка могут общаться, налаживать контакты. У розницы очень сложные запросы, и, конечно, рыбакам не всегда выгодно и комфортно работать с ретейлом. Сети платят за продукцию только после реализации, а рыбакам нужны деньги сразу, чтобы готовиться к следующему промысловому сезону.
Сети также требуют регулярные круглогодичные поставки, причем постоянного ассортимента продукции. По сути дела, обеспечивать поставки в сети на конкретных условиях – задача не рыбаков, а оптового звена. Поэтому мы за то, чтобы в России появлялись крупные “рыбные” оптовики, отвечающие требованиям современного рынка.
Тем не менее все больше рыболовецких компаний работают с сетями напрямую. Многие предприятия, которые ранее занимались только выловом, начали производить продукцию сами. И это уже готовый продукт для розницы, для конечного потребителя. Это порционное филе, фарш, пресервы, стейки.
Насколько я знаю, у нас очень небольшой процент рыбы в стране перерабатывается.
Илья Шестаков: Рыбаки, действительно, привыкли сдавать рыбу в основном на экспорт, развивая таким образом перерабатывающую промышленность других стран. Но и здесь происходит разворот в сторону внутреннего рынка.
Например, в 2017 году впервые за многие годы произведено более 50 тысяч тонн филе, из которых более трети поступило на российские прилавки. Для наращивания объемов выпуска мы запустили программу технического перевооружения: мы в этом году начали выделять дополнительные квоты тем компаниям, которые строят высокотехнологичные суда на отечественных верфях и рыбоперерабатывающие заводы. Инвесторы должны будут ввести в эксплуатацию новые мощности в течение ближайших 4-5 лет. После модернизации на Дальнем Востоке должно перерабатываться ориентировочно до 40 процентов вылова, на Северном бассейне – до 60-80 процентов.
Я за переработку. Но мне, как потребителю, хочется, чтобы рыбу разделывали там, где ее поймали. Однако большинство консервов, та же красная икра, у нас производится, как ни странно, в Подмосковье. И качество ее довольно низкое. Присутствует большое количество консервантов и соли.
Илья Шестаков: Тут сложно сказать однозначно, кто виноват. Надо смотреть по всей цепочке. Либо сеть, либо поставщики. В том, что красная икра дорабатывается в другом регионе, нет ничего плохого. Самое главное – соблюдать технологию хранения на всем пути следования и условия производства, тогда качество продукта не пострадает.
Мне кажется, у нас есть проблемы не только с качеством рыбной продукции, но и с ассортиментом. Основу рыбного рациона большинства россиян составляют селедка и минтай… Я, например, не хочу есть минтай.
Илья Шестаков: Зря вы так говорите. Разнообразие на самом деле большое. Если не нравится минтай, можно всегда перейти на другие виды той же белой рыбы – трески, пикши, зубатки…
Возможно, не всем это разнообразие по карману.
Илья Шестаков: Конечно, минтай как абсолютный лидер российского вылова доступнее по цене. А те виды, которые добывают в меньших объемах и на которые есть высокий спрос, стоят дороже.
Как обывателю, мне все равно непонятно, почему выловленная в океане треска, которую специально не кормили, электричество на нее не тратили, стоит в разы дороже выращенной на ферме курицы.
Илья Шестаков: Во-первых, не в разы. Во-вторых, затратная часть у рыбаков тоже немалая. Она связана с амортизацией судна, его обслуживанием, с оплатой труда. Труд рыбаков связан с рисками, определенными тяготами и лишениями.
Рыбаки могут уйти в море на шесть-девять месяцев, жить вдали от родных берегов, семей. Соответственно, и оплата труда выше, чем в сельском хозяйстве. На промысле высокие топливные затраты: за рыбой надо перемещаться, искать, тралить. Погодные условия порой вообще не позволяют вести промысел, и рыбакам приходится пережидать шторма, теряя промысловое время и деньги. Надо учитывать и расходы на транспортные суда – они снабжают промысловый флот провизией, дозаправкой, забирают для доставки в порты улов.
Хорошо. Тогда какую цену рыбы, если учесть, что сейчас большую роль играет маржа всех игроков рынка, можно назвать честной?
Илья Шестаков: Для каждого вида – своя цена. Здесь надо говорить о рентабельности бизнеса. Например, у рыбаков по минтаю она составляет 30-40 процентов. Это много или мало? Если будет мало – ловить станет невыгодно, на промысел никто не выйдет. Но опять же минтай на Дальнем Востоке стоит 60 рублей, а в центре страны 180 рублей за килограмм. То есть основные претензии вовсе не к рыбакам.
Ученые прогнозируют, что к 2035 году Россию ждет снижение вылова лосося. Процесс связан с изменением климата. То есть есть шанс, что уже через несколько лет россияне почувствуют дефицит красной рыбы и икры. Возможно ли возместить «потери» с помощью аквакультуры?
Илья Шестаков: Состояние популяции лососей, равно как и других видов рыбы, циклично. Так заложено природой. С учетом тех объемов тихоокеанских лососей, которые в настоящее время добывают на Дальнем Востоке, предстоящий спад мы пройдем на достаточно высоком уровне вылова. В том числе и за счет аквакультуры.
В первую очередь, имею в виду лососевые рыборазводные заводы на Дальнем Востоке, которые выпускают молодь рыбы для нагула в море, и она потом возвращается в родные реки, где ее и вылавливают. Свой вклад вносят рыбоводы, которые выращивают атлантического лосося, семгу в садках в Мурманской области. Но климатические условия не позволяют выращивать в России семгу в тех же объемах, как в Норвегии. Значительный потенциал есть в области производства форели – ее культивируют в разных регионах нашей страны.
Кроме того, произойдет частичное замещение другими видами. Спустя 25 лет к нашим берегам вернулись дальневосточная сардина, ее еще называют иваси, и японская скумбрия. Мы возобновили промысел этих видов в 2016 году, и сейчас их вылов на подъеме.
Источник: Российская газета