Учебное парусное судно «Седов» 14 августа вновь заглянет во Владивосток, а уже через четыре дня снова отправится в море, на этот раз – в плавание по Северному морскому пути. Через три месяца «Седов» будет дома, в Калининграде.
Как живая ель оказалась на паруснике? Как можно за час пройти через экватор целых сто раз? Как отвадить от судна пиратов? На эти и другие вопросы ответил в интервью корреспонденту РИА VladNews действующий капитан парусника Евгений Ромашкин.
– Евгений Николаевич, «Седов» вышел в кругосветное плавание в декабре 2019 года. Согласно плану, барк должен был вернуться домой ровно через год, но в итоге вернётся в ноябре – всё из-за коронавируса. Какие ещё коррективы он внёс?
– Да, мы должны были вернуться 12 декабря. Изменения будут незначительные, потому что основная задача – это плавательная практика для кадетов морских учебных заведений России – будущих судоводителей, матросов, электриков, электромехаников, механиков-мотористов.
Что касается коронавируса, то мы – порядка 60 членов экипажа и 115 кадетов – находимся в полной изоляции. На пути во Владивосток мы были уже два с половиной месяца в изоляции, всё в порядке, все здоровы. Задачи будут выполняться согласно графику, но из-за эпидемии будут отменены два захода. В связи с этим сокращается время нахождения в рейсе, но кругосветная экспедиция, посвящённая 75-летию Победы и 200-летию открытия Антарктиды, будет выполнена в полном объёме.
– Какие точки на карте мира выпали из графика?
– У нас на обратном пути планировался заход в Португалию и во Францию. Новым маршрутом будет Певек – Сабетта – Мурманск – и напрямую домой. Курсанты также будут проходить практику, осваивать свою специальность, сдавать экзамены. Лекции и практические занятия проходят в полном объёме, и вся судовая жизнь – работа, учёба и вахта – идёт, как запланирована.
– Где вы уже успели побывать за шесть месяцев экспедиции? Что было сделано за этот срок?
– Всю экспедицию под эгидой «Паруса мира» идёт масштабная работа. На борту судна в актовом зале работает большая выставка художника Михайлова, посвящённая открытию Антарктиды русскими моряками. Это именно тот человек, который был на борту с мореплавателями Лазаревым и Беллинсгаузеном двести лет назад.
У нас на борту тоже есть штатный художник, он делает зарисовки портов, куда мы заходим, и морских моментов. У него уже достаточно большая коллекция.
На судне ведётся работа по освещению 75-летия Победы. Мы смотрим фильмы, проводим мероприятия, например, «Бессмертный полк», тематические вечера. Курсанты из Калининграда рассказывают о штурме Кёнигсберга 9 апреля, ребята из Питера рассказывают про блокаду Ленинграда…
С самого начала рейса мы побывали во французском Бресте, испанском Виго, Новый год мы встречали на Канарских островах. У меня в ноябре появилась идея: взять с собой в рейс настоящую живую ель. 8 декабря она вышла с нами, стояла возле второй грот-мачты, мы её хорошенечко спрятали между плотами. Курсанты от Калининграда до Петропавловска-Камчатского и от Санкт-Петербурга до Астрахани брали с собой в рейс по одной игрушке, чтобы в конце на борту парусника-легенды «Седов» получилась общероссийская ёлка. Это очень красиво. Представьте: белый парусник, Канары, пальмы, и тут – настоящая ёлка, наряженная всеми членами экипажа! Пару игрушек и моих висели. Мы очень переживали, потому что с самого начала рейса преобладала штормовая погода. Как ель это переживёт? Она была сразу куплена в большой кадке с землёй, не срезалась, не мариновалась в провизионной кладовой, а была на палубе, обдувалась штормовыми ветрами, обдавалась морской волной.
И 31 числа, когда мы зашли в шесть часов вечера в Лас-Пальмас, то первым делом поставили ель.
Потом мы думали, как поступить с елью. Было непонятно, как она поведёт себя в атмосфере тропиков, когда будет большая жара. Тогда коронавирус ещё не вступил в полную силу, и судно было открыто для посетителей, люди приходили с большим интересом. Не только для испанцев эта ель была каким-то откровением.
В Лас-Пальмас есть русская община, и поскольку приближалось Рождество, то эту ель со всеми игрушками мы подарили ей. И теперь на Канарах есть настоящая морская ель.
После Лас-Пальмаса мы пересекли Атлантический океан. Мы вышли на хорошие показатели под парусами: пять суток не включали двигатель. Дистанция составила более одной тысячи миль (более 1852 километров, – прим. ред.), это очень хороший технический показатель, такого давно не было. Суточная скорость у нас составила 232,7 мили (примерно 374,5 километра).
В Монтевидео было заявлено во всех средствах массовой информации о приходе «Седова». Интерес был колоссальный. Очередь на посещение была от судна до КПП, а это приблизительно полтора километра, и от КПП ещё две автобусные остановки стояли в ряд по три-четыре человека. Нас посетило 7700 человек. И когда мы уходили, стояла очередь из тех, кто не успел. Люди приезжали из соседних городов и поселений, но нам уже нужно было уходить.
После Монтевидео мы направлялись через Атлантику в Кейптаун. Вот уже где-то там начались превентивные меры по эпидемии. Гостей принимать мы не могли. С этой поры наше плавание было изолированным, чтобы в первую очередь сохранить здоровье курсантов и экипажа.
После Кейптауна мы шли через Индийский океан уже совместно с фрегатом «Паллада». Периодически вперёд забегали то мы, то они, так как парусные суда зависят от ветра и по прямой не ходят.
– Пиратов не встречали?
– Возле Малаккского пролива в связи с угрозой нападения пиратов Тихоокеанский флот выделил военный буксир «Калар». На борту «Седова» была проведена встреча трёх капитанов, мы обсудили каналы связи, мероприятия, которые будем проводить в случае нападения. И уже Малаккский пролив – порядка 600 миль (около 1 111 километров) – шли втроём. Я думаю, когда пираты видели такие колоссальные мачты, паруса и огромный буксир, то у них не возникало желания к нам подходить. Поэтому мы прошли спокойно, без каких-то внештатных ситуаций.
В Сингапуре у нас была дозаправка топливом, водой, продуктами; стояли на якоре рядом с «Палладой». Оттуда двинулись уже на Южно-Китайское море, Восточно-Китайское море и Японское море. На этом переходе мы постоянно были с «Палладой» в пределах видимости, так как у судов под парусами есть негласная договорённость. Мы – парусники.
Неплохой переход составил с течением Куросио. Оно нам очень помогло. Почти всё Японское море на подходе к Владивостоку даже без включения двигателя мы прошли под парусами.
Наш приход во Владивосток вы видели. Мы сделали построение, белые кепки, белая роба, воткнули двенадцать косых парусов.
– Почему двенадцать, а не все?
– Во-первых, ветер не позволял ставить прямые, а во-вторых, когда я что-то делаю, то делаю это с идеей. Двенадцать для меня – это двенадцать месяцев кругосветной экспедиции.
Я всегда нахожу символические вещи. Например, когда мы пришли на экватор, то пересекли его не сразу, а шли по нему где-то около часа, восемь миль (более 14 километров). Половина судна находилась в Северном полушарии, а половина – в Южном. Когда в будущем молодые люди придут на другое судно и встретят обветренного боцмана, который спросит «Ну что, салажня, на экваторе-то бывал хоть когда-нибудь? Я вот восемь раз бывал». А ему курсант скажет: «Слушай, по-моему, сто или сто пять раз…» Когда человек идёт в учебный класс, в столовую или просто перемещается, то он уже пересекает экватор. Думаю, тут кто-то под сотню намотал (смеётся). Нам надо было подойти к экватору к восьми утра, потому что каждое утро мы объявляем построение на флаг. Я хотел, чтобы российский флаг поднимался в двух полушариях, и чтобы гимн Российской Федерации играл одновременно в двух полушариях…
Когда подобные идеи приходят мне в голову, я стараюсь их реализовать, курсанты запоминают такие мероприятия, потому что это и есть составляющая нашего рейса и полугодичной жизни.
– В следующем году «Седову» исполняется 100 лет! Что планируется по случаю юбилея?
– Это колоссальный возраст! Другого подобного судна не существует. «Седов» и «Крузенштерн» – единственные в мире. У них разница в пять лет, «Крузенштерну» будет 95.
Мероприятия по поздравлению сразу двух парусников уже готовятся. Многие страны год-два назад начали приглашать «Седов» в честь такого события. Все хотят быть задействованы в таком уникальном мероприятии, это честь для города, в который зайдёт живая легенда. Но основные масштабные мероприятия пройдут в Калининграде.
– А как судно через сто лет не гниёт и не ржавеет?
– Судно – живое. У него есть душа, которая складывается из кусочков душ тех людей, которые живут и дышат им. Таких людей много. Здесь есть боцман, который отработал 43 года. Боцман Ищенков здесь 36 лет, его отец тоже когда-то работал здесь. И только на таких людях, которые готовы созидать и отдавать, и держится судно. Ни у одной другой страны подобных парусников сохранить не получилось. Потому что русские моряки относятся к судну, как к живому человеку. Видимо, это у нас такая черта, которой многие могли бы позавидовать. Если помните, когда итальянский паром потерпел крушение возле острова, то капитан был одним из первых, кто прыгнул в шлюпку и отошёл подальше (Речь идёт о катастрофе с лайнером Costa Concordia в 2012 году, когда капитан Франческо Скеттино покинул судно до того, как были спасены все уцелевшие пассажиры и члены экипажа, – прим.ред.). А русские стюардессы, буфетчики, матросы и уборщики спасали экипаж до последнего. Это показательный пример. Или как говорил Задорнов: когда иностранец заходит в комнату, он говорит, что там никого нет, используя слово nobody – «нет тела». А русский говорит «нет ни души».
– И всё-таки, с технической стороны? Окройте секрет, что здесь «родное», а что уже давно заменили?
– Корпус судна, рангоут, такелаж, мачты, реи, лебёдки, бушприт – это всё родное. Но без модернизаций не обойтись. Судно проходит ежегодные ремонты, поддерживается в хорошем техническом состоянии, ведь это одно общее дело, которое позволяет «Седову» «оморячивать» молодых людей.
– Курсанты проводят в плавании полгода, за это время они перестают быть мальчишками. Расскажите, какой опыт получают кадеты, вступившие на борт парусника.
– В море курсанты познают жизнь, понимают, что такое взаимодействие паруса, ветра, волны, течения; каково это находиться в экипаже; как происходит взаимодействие между экипажем и рядовым составом; как выполняются те или иные задачи; как проводятся авралы. И они начинают понимать, будут ли они с этим связываться навсегда. И в конце рейса они могут ответить, ошиблись ли они с выбором профессии или нет. Но самое главное, они понимают, что, каким бы ты ни был сильным и мужественным, такую работу, как поставить парус (особенно в штормовых условиях), ты никогда не сделаешь один. Только сообща.
– Как экипаж и кадеты проводят время на судне?
– Свободное время, которого не так много, заполняется мероприятиями, которые мы делаем сами: тематическими вечерами и концертами. В этом рейсе был проведён большой КВН, несколько больших концертов и театрализованных представлений. 1 мая мы сделали большую колонну «Мир. Труд. Май» с плакатами и речёвками.
Тот, кто не играл на гитаре, учатся играть, кто-то осваивает пианино… Есть молодой человек, который играет на скрипке. На концерте по окончанию рейса было заявлено две песни и два стихотворения собственного сочинения, посвященные «Седову».
Молодым людям – а у каждого есть определённый талант, просто его нужно найти – надо помочь увидеть себя на сцене. Ещё в декабре мы проводили первую «прослушку», смотрели, кто что может и умеет, а уже в конце рейса их было не выгнать со сцены. Моя задача как капитана – настроить и зажечь в них тот огонь, которым они горят весь рейс. Я уверен, что им будет, что рассказать своим родителям.
В остальное время курсанты делятся на три смены: рабочая, учебная, вахтенная. Один день учебная смена учится со своим преподавателем, судовым специалистом. На другой день эта смена становится рабочей, работы на судне полно. Что касается вахтенной смены, это время на штурвале (считается одной из самых тяжёлых вахт, потому что она несётся в любое время дня и ночи, в любую погоду, четыре часа через восемь). Как правило, туда попадают судоводители, потому что это прямая связь с их специальностью. Судомеханикам-курсантам больше часов выделяют в машинном отделении. В общем, каждый нацелен на свою специальность, так и проходит всё плавание: день вахты, день учёбы и день работы.
– А расскажите, с чем связана перекраска барка?
– Первый капитан этого судна Пётр Митрофанов, благодаря которому сохранены парусники «Крузенштерн» и «Седов», видел его белым. Идея белокрылого «Седова» была реализована решением ректора Калининградского технического университета Владимира Волкогона. Не исключаю, что в дальнейшем «Седов» можно модифицировать. Всего существует 14 вариантов окраски этого барка, и, возможно, все их надо опробовать.
– Евгений Николаевич, а вы скучаете по берегу?
– Вы знаете, не так давно, когда мы пересекали экватор, мне кто-то написал «Евгений Николаевич, когда домой?», а я ответил, что я и так дома. По берегу скучать некогда: общее количество авралов за рейс составило 201. В честь 200-летия Антарктиды!
– Спасибо за беседу, Евгений Николаевич. Попутного вам ветра!
В декабре 2019 года крупнейший в мире парусник «Седов» отправился в кругосветное путешествие, по пути к нему присоединились фрегат «Паллада» из Владивостока и барк «Крузенштерн» из Калининграда. Судна совершили выход в рамках кругосветной экспедиции парусников Росрыболовства «Паруса мира», посвящённой 200-летию открытия Антарктиды и 75-летию Победы. В начале июня старейший парусник «Седов» и родная «Паллада» прибыли в столицу Приморского края, где фрегат закончил своё путешествие, а барк встал на полуторамесячный отдых. Затем, 14 июля, «Седов» на один месяц отправился в поход по Японскому морю, чтобы восполнить время и опыт, которые были потеряны из-за отмены визитов в иностранные порты, вызванной пандемией.
Источник: Vladnews.ru